В этот сладостный момент, когда курица уже все, а до риса остаются считанные минуты, я напишу. Сегодня был желтый закат и грозы, штормовое предупреждение и короткий рабочий день. До этого был день под самым большим знаком плюс - я первый раз была у мгу, он большой и чуть-чуть нереальный, как хогвартс, воробьевы горы текут и едут десятками роликом и велосипедов, всю детскую площадку занимает лужа, что успокаивает уток, которые спят под качелями и ищут себе еду, никакой ребенок до них не дойдет. После двух воскресений зоопарка мне везде мерещатся звери, даже эти утки кажутся какими-то особенными. Потом долгая трамвайная прогулка в центр, консерватория, и новый оги, который на петровке, в котором я раньше не была. И там Полина Барскова. Это единственный вечер за последние пол года, когда мне хотелось хлопать после каждого стихотворения, и жалко было, что никто не начинает так делать. Вечер, после которого всех наших хочется послать на принудительный мастер-класс к ней, чтобы она всех научила, вот как нужно читать стихи.
До этого была нежная пятница, когда Оля сводила меня во МХАТ, это самый красивый маленький зал, Литвинова пяти рядах от меня, почти полтора часа красивой женщины, и еще двух актеров, сходящих с ума. Потом я научилась открывать хенесси на ходу, водить женщину по мощеным улицам на каблуках, ела самый вкусный шоколад, которого я раньше не едала, видела какую-то другую москву, в которой есть магазины шанель и диор, невыразимо пахнут магазины духов и можно послать хорошо одетое чмо, которое пытается нас склеить.
Еще рассказов двадцать пять, и я дочитаю всего Чехова, исключая его переписку, и начну Дарелла. До лета решила почти не браться за программу, только языки и наши чертовы менеджерские книжки для повышения ставки.
Скоро-скоро эти зерна упадут в неведомую землю, и у меня снова заработает мак, а там и фотографии будут.
Теперь люблю семейство сирен, какие ламантины, какие дюгони!