И как только люди могут обуздать все эти бури, которые проходят в них? На языке упорно вертится колыбель сезона, колыбель сезона, в перерывах между дождем и дождем иногда чуть расходятся тучи и небо желтое, как пастила крем-брюле, я знаю, точно знаю что её делают именно там, а дождь это так - прикрытие. На речном вокзале, на лестнице из подземного перехода сидит дедушка, говорят он сидел там и пять лет назад, и больше, уже городская легенда, играет на баяне, задумчиво тянет какую-нибудь пронзительную ноту и вдруг начинает быстро перебирать пальцами обеих рук, звук выходит страшный, но на лице его написано полнейшее упоение процессом творчества, люблю их, городских сумасшедших. Набережная лучше донской, река шире, к ней можно спуститься, никакой музыки. Вот - бабушка как-то дошла до островка у опор метромоста, стоит в когда-то зеленом плаще, слилась с окружающим, как рейнджер, как друид этих джунглей, вот - спуск к воде, камень и песок, другой берег далеко, дальше невского, ветер щиплет до слез, в голове какие-то комки, сигарету тушит взлетающий плащ, серое, серое небо.