Не спится, вместо ужина тушки кальмаров забили тошноту, розовая кожа, будто бы были в крови, до двух читала стихи, скип двадцать, скип сорок, все три страницы, запнулась аукционом, дальше Летучий голландец, плакать три раза, твой папа в море, у него корабль, трехматчатый, с одноглазым львом, у него корабль, у него есть корабль, вдоль реки к морю, море в ракушке, я его убил. О эти женщины, молчаливые, с зелеными глазами, белые воротнички и завитые кудри сына, потом курить в вазу, перечитывать письма шафлом, уже сегодня длинный день, две фотоохоты, работа, а я ничегошеньки не хочу, я же совсем не здесь, если что и замечаю вокруг себя, то записываю, поход за соком за город был в три альбома - последняя земфира, старый бг, второй альбом богушевской, и начало, три песни из белой лошади, предпоследнего бг, за город был пустой автобус, на похожем ехала как-то на трассу в Курск, отражение фонарей в окнах похожи на фотокарточки, на трассе пахнет елью, прихожу вчера(позавчера) домой, а там на кровати новенькая красивенькая ноль пять коньячка, вот как было хорошо.
И почему оно все не смывается, ни водой, ни щеткой, ни моющим(т 9 знает только слова поющим и ноющим) средством, не проживается сигаретами, не кипит температурой, не испаряется с глазной солью, не выходит с потом и кровью, может это как тот яд, отравляет меня, накапливается в волосах, мне нужна сумасшедшая помощь, мне нужна сумасшедшая помощь.
Вот флейты водосточной труп.