девушка, больная воображением
Дома второй день лазарет, на второй день почти полностью слегла и я - у меня болит внутренний мир, не прикоснуться - от груди до самого низа живота. Если от невысказанных слов - кашель, от невыплаканных слез - насморк, то у меня вероятностный шторм и апокалипсис внутреннего мира, кажется. Зато нашли у дома почти подвальчик с алтайским медом, радую душу липовым и разнотравьем, делаю ким-чи, но самой есть очень больно и тяжело.
Нашла в кармане счастливый билетик новосибирского троллейбуса. Теперь обязательно сюда вернусь. А тем временем всё больше и больше оттепель, в шесть утра желтое окно на стене - след восхода, потом целый день яркого света и только перед сумерками всё на мол часа становится мягким и желтым, как вода с медом и лимоном, а потом вечерняя синева и серость. Если хитро смотреть на окно, то видно восемь отражений луны.
И - чудесное интервью БГ для Русского репортера:
Максимальное чудо — это остаться живым и не потерять себя. Не потерять свет внутри. То есть сделать так, чтобы огонь продолжал гореть. Людям свойственно умирать. При жизни еще. Когда человеку восемнадцать, у него внутри все горит, и он с восторгом принимает мир как площадку для игры: можно прожить невероятную жизнь! Но в сорок лет ты уже мало найдешь людей, которые скажут, что «я хочу прожить невероятную жизнь» или что «я живу невероятной жизнью». А в шестьдесят — тем более. И когда человек в шестьдесят с чем-то лет продолжает делать то же самое, это просто показывает, что он стал бессмертным при жизни.
+ четыре карточки
Нашла в кармане счастливый билетик новосибирского троллейбуса. Теперь обязательно сюда вернусь. А тем временем всё больше и больше оттепель, в шесть утра желтое окно на стене - след восхода, потом целый день яркого света и только перед сумерками всё на мол часа становится мягким и желтым, как вода с медом и лимоном, а потом вечерняя синева и серость. Если хитро смотреть на окно, то видно восемь отражений луны.
И - чудесное интервью БГ для Русского репортера:
Максимальное чудо — это остаться живым и не потерять себя. Не потерять свет внутри. То есть сделать так, чтобы огонь продолжал гореть. Людям свойственно умирать. При жизни еще. Когда человеку восемнадцать, у него внутри все горит, и он с восторгом принимает мир как площадку для игры: можно прожить невероятную жизнь! Но в сорок лет ты уже мало найдешь людей, которые скажут, что «я хочу прожить невероятную жизнь» или что «я живу невероятной жизнью». А в шестьдесят — тем более. И когда человек в шестьдесят с чем-то лет продолжает делать то же самое, это просто показывает, что он стал бессмертным при жизни.
+ четыре карточки
