девушка, больная воображением
Живу удивительно насыщенной жизнью, насыщенной эмоционально, все эти перепады и скачки, правда, уже не от хорошего к грустному, а от душашего счастья к ужасу, страху. Вот - нижний свет, который фильм подряд, посмотрели две последние Матрицы(ах, к черту философию, они так дерутся ногами!), третьих Пиратов(-Дамы, будьте так любезны - заткнитесь. Послушайте. Да, я врал тебе. Нет, я тебя не люблю. Конечно оно тебя полнит! Я никогда не был в Брюселе. Слово "кровожадный" надо произносить через "Ж". Между прочим нет, я не знаю Колумба, но я люблю клумбы. Но всё это меркнет и бледнеет в сравнении с тем фактом, что у меня опять увели мой корабль! Смекаете?), Седьмую печать, после которой мне захотелось срочно кулончик с девой марией, а ещё - какие у него актеры, и как там любят женщин(и религию, и религию), ещё был "Токио!", сочная вторая часть, милая и скрипучая - первая, третья - как через вату.
Пахнут люди. Я помню как пахет у Саши дома, но не помню его запаха, я помню запах Никиты, похню кислые простыни утром, они так пахнут - кисло, как тесто, которому ешё пол ночи стоять и подходить, пока оно станет хлебом, чуть-чуть похоже пахла книжка про Мандельштама, которую я дочитала этим утром - кисло, но как-то по аптечному, по лекарственному, а этот запах, пусть и перемешивается с кислинкой простыней, но она тут едва заметна, как в кофе, я бы назвала его мускусным, если бы помнила как пануть мускусно, а ещё есть мускусные утки.
Страх - он повсюду, там где нет четырех стен и людей рядом, он днем и ночью. Вечером необходимость дойти до института превращается в пытку, как только от спутника нужно повернуть налево, под деревья, становится дурно, деревянеют ноги, идти через лес, по аллее, под деревьями не представляется возможным, иду, почти лечу по дороге, но от проезжающих машин совсем не легче - они несут с собой ветер, он несет с собой листья, они шуршат, шуршаааат следом, падают каштаны, желуди и шишки, страшно до ужаса, и когда добегаю до заветных ворот, еле могу душать, хорошо что там ждет шампанское.
Днем иногда легче - щурюсь от солнца, стою на светофорах, мимо летют черные гладние птицы в шапочках и очках, останавливаюсь у дубов, собираю желуди, собираю листья под кленом(почему они с одного дерева и желтые, и красные?), но когда людей нет рядом, трава будто вырастает - вот она по щиколотку, по колено, выше и выше, шумит, шепчется, стучит сердце. Когда это началось?
А счастье, что писать о нем, всё хорошо, я много читаю и нахожу свою жизнь удивительной, книги волшебными, и первый раз получаю невозможный кайф от природы - хэдээрное небо, облака, дождь, туман на реке, восходы и закаты, белки, кошки и коты, ягодки белые и красне, радуга над фонтаном, запах, запах(в те минуты когда я иду по аллее и ничего не боюсь, я напоминаю себе парфюмера, я чувствую запахи, осенние, сочные, чуть пыльные, и главное - много, я так рада чувствовать запахи), мягкая большая постель, очень много непрочитанных книг, тонны стихов, курить на балконе, пить кофе со сливками, слепнуть от солнца, принимать ванну в любое время, как захочу, мне снится чужой внутренний мир и синие эльфы.
Мандельштам прекрасен, фотографии фотографируются, тишина страшнее крика, но важнее слов - поцелуй в лоб.
Пахнут люди. Я помню как пахет у Саши дома, но не помню его запаха, я помню запах Никиты, похню кислые простыни утром, они так пахнут - кисло, как тесто, которому ешё пол ночи стоять и подходить, пока оно станет хлебом, чуть-чуть похоже пахла книжка про Мандельштама, которую я дочитала этим утром - кисло, но как-то по аптечному, по лекарственному, а этот запах, пусть и перемешивается с кислинкой простыней, но она тут едва заметна, как в кофе, я бы назвала его мускусным, если бы помнила как пануть мускусно, а ещё есть мускусные утки.
Страх - он повсюду, там где нет четырех стен и людей рядом, он днем и ночью. Вечером необходимость дойти до института превращается в пытку, как только от спутника нужно повернуть налево, под деревья, становится дурно, деревянеют ноги, идти через лес, по аллее, под деревьями не представляется возможным, иду, почти лечу по дороге, но от проезжающих машин совсем не легче - они несут с собой ветер, он несет с собой листья, они шуршат, шуршаааат следом, падают каштаны, желуди и шишки, страшно до ужаса, и когда добегаю до заветных ворот, еле могу душать, хорошо что там ждет шампанское.
Днем иногда легче - щурюсь от солнца, стою на светофорах, мимо летют черные гладние птицы в шапочках и очках, останавливаюсь у дубов, собираю желуди, собираю листья под кленом(почему они с одного дерева и желтые, и красные?), но когда людей нет рядом, трава будто вырастает - вот она по щиколотку, по колено, выше и выше, шумит, шепчется, стучит сердце. Когда это началось?
А счастье, что писать о нем, всё хорошо, я много читаю и нахожу свою жизнь удивительной, книги волшебными, и первый раз получаю невозможный кайф от природы - хэдээрное небо, облака, дождь, туман на реке, восходы и закаты, белки, кошки и коты, ягодки белые и красне, радуга над фонтаном, запах, запах(в те минуты когда я иду по аллее и ничего не боюсь, я напоминаю себе парфюмера, я чувствую запахи, осенние, сочные, чуть пыльные, и главное - много, я так рада чувствовать запахи), мягкая большая постель, очень много непрочитанных книг, тонны стихов, курить на балконе, пить кофе со сливками, слепнуть от солнца, принимать ванну в любое время, как захочу, мне снится чужой внутренний мир и синие эльфы.
Мандельштам прекрасен, фотографии фотографируются, тишина страшнее крика, но важнее слов - поцелуй в лоб.