девушка, больная воображением
Москва прекрасна, солнце, весна, капель, вмерзшие яхты на мякинино, все памятники в центре на месте, в лавке лебедева всё ещё работает мальчик, которого я никак не накормлю морковкой, на маяковской на ступеньках перехода выбиты римские цифры(зачем, почему, единственная догадка что в древние времена проходили древние римляне), у ашана кучи машин щебечут сигналками как птички, а люди, люди в моссве дооо, всегда будет в кого плюнуть, зато продаются грибы иноки, как из мультиков миядзаки, с которыми сегодня будет рамен.
Сны после москвы самые странные, фильмы - тем более, посмотрели Икоту, в которой за фесь фильм заговаривают один раз и поют в конце, а потом Таксидермию, которая до сих пор виновата в моем слегка шоковом состоянии, вот он арт-хаус, самый настоящий, самый арт.
Вокруг последнее время свиньи и евреи, свиньи и евреи, в фильмах, в книгах(не считая маленького кусочка японской кухни(ем) и английского быта(Дживс и Вустер)), на рунке продают малекого поросенка, синего, замороженного, и немного радости.
Не была пять суток в интернете. Люди так много пишут.
Сны после москвы самые странные, фильмы - тем более, посмотрели Икоту, в которой за фесь фильм заговаривают один раз и поют в конце, а потом Таксидермию, которая до сих пор виновата в моем слегка шоковом состоянии, вот он арт-хаус, самый настоящий, самый арт.
Вокруг последнее время свиньи и евреи, свиньи и евреи, в фильмах, в книгах(не считая маленького кусочка японской кухни(ем) и английского быта(Дживс и Вустер)), на рунке продают малекого поросенка, синего, замороженного, и немного радости.
Не была пять суток в интернете. Люди так много пишут.